По воспоминаниям Ержановой Айшы, жительницы г. Алматы, молодой Жумекен был коренастым, крепким, степным. Человеком тонкой души, с тихим голосом, задушевно беседующим в Абайском стиле. И голос диктора Казахского радио Улжан Пармашкызы, человека дивной красоты, так нежно и ласково рисует духовный пейзаж поэтического мира поэта. Слушая их, понимаешь, что как женщины чувствуют поэтов сердцем и душой. Жумекен с юмором вспоминал, как дед в юные его годы сватал ему 20 девушек подряд. Он выбрал одну и в ранних стихах 1956 года, написанных в г.Караганде, просил её сохранить неизменной сердце к нему. Она, Насип апай, исполнила просьбу поэта, сберегла любовь и вот уже 50 лет хранит его письма, не соглашаясь на печатание. Поступая по Цветаевской: «ревность, священная после смерти. Оберегая любовь не терпящего третьего. Взять на себя всю гору любви и самой нести. Чтоб не было легче. Чтоб не было меньше». И женщина несет любовь поэта на своих хрупких плечах. Одна. Любовь, рождающая поэтов, и оберегает их. Она вновь и вновь перечитывает его стихи и к ней возвращаются счастливые дни их молодости. Когда она, находясь дома и скучая в ожидании его возвращения, просила принести какую-нибудь художественную книгу, то поэт, шутя советовал читать его стихи, где вся жизнь запечатлена. Верные слова. Достоверные свидетели истории человечества - поэты. Ими всеми воспета любовь и дружба. Поэты великие акустики жизни, они слышат через толщи событий и времени, безошибочно находя мельчайшие нарушения в свите пластов судеб человеческих, стран и планет.
Память любви, память поэтов не только в сердцах возлюбленных, они и в поэзии городов. Чех Незвал просил будущих пражан помнить о нём, что он жил и ходил по Праге. Учил других любить её. Как сын и как влюбленный иностранец. В переводе Жумекена он «учит любить город- Прагу со слезами на глазах, любить даже и в критике её. Поэзия города сложна, он понимает её в желании своем понять, как влюбленные понимают красивых женщин. Он только его язык, который ожил и вдруг заговорил». Незвал в стихах «Шахтерский блюз» и в таком образе раскрывает сложность поэзии городов:
«И огненный дождь
и флагами город залит
как пламенной лавой
Над шахтой зари перезвон
Развеялся мрак похорон
Растаяли стаи ворон
Похоронных ворон!».
Именно так и Жумекен понимал поэзию своего родного города Караганды, он стал языком его дымящихся терриконов, огненных лав, смеха, воли, шуток, анекдотов, идущих на смену шахтеров по улицам города. Поэт чувствовал, как Караганда кипит и живет жаром, силой прекрасных сердец. В его стихах, посвященных городу шахтеров поэзия труда горняков. Поэзия нашего города также не проста, но Жумекен полюбил и сумел передать её будущим поколениям. Он помнил город юности своей, лаву, где добывал уголь. Свой первый шахтерский ансамбль песни и пляски, созданного 25 ноября 1955 года по решению президиума профсоюза угольщиков Караганды. Поездку в г.Москву в феврале 1956 года, где он пел на сцене Большого театра перед делегатами XX-съезда КПСС. Он помнил, как «мықты кісі» крепкий человек, председатель профсоюза угольщиков Карагандинского угольного бассейна, знаменитый Кенжин Аукебай предложил немедля ехать ему учиться в консерваторию, не зарывать свой талант. Сам Кенжин понимал значение науки в жизни, её решающею и определяющею роль в становлении личности. В 1934 году Кенжин А.К. в 37 лет без всякого даже начального образования, кроме 6 месячного обучения в 1925 году в рабфаке г.Оренбурга поступил в Уральско-Казахстанскую промышленную академию г.Свердловска и закончил его в 1938 году. Проект его дипломной работы был оценен на отлично с присвоением звания инженера организатора по эксплуатации рудных месторождении с выдачей диплома 2-ой степени. В имени поэта есть слово - кен, в переводе с казахского означающее неизмеримое богатство, кладезь. Жұмекен. Действительно, его поэзия полна залежью мысл