Сборник “Солнцеворот”
Издательство “Жазушы”, 1994 г.
Перевод – Еженова А.
«Менің Қағбам» – Қыран қия

Моя Кааба

Посреди завитков барханов возвышается плоский холмик,
Напоминая шкуру, расстеленную для сушки;
Вся округа окаймлена солеными озерами.
С этого холма я впервые сбежал,
Как ангел, взлетевший в небо,
Колючками занозив босые ноги.
В небе застыл жаворонок, вереща;
Задохнувшиеся запахом полыни,
Растянулись горные перевалы
И сыпучие барханы горячих песков.
Встал,
Будто собрался со мною в путь,
Повернувшись всем своим тучным крупом,
И остался стоять на месте холм.
Пророк Гайса по веленью Хака
Должен был взлететь, и тогда,
Сжав свои бескрылые плечи,
Под ноги себе подставил камень и...
Говорят, от него пошли полеты бескрылых.
По велению Хака взлетев без крыльев,
Будто б взмыл высоко пророк в небеса.
Будто бы и камень, стараясь скрыть
Перед Аллахом всю свою тяжесть,
Надумал улететь с пророком,
Сорвавшись с места.
Хотя невежда и взлетел,
Но без веления Хака не смог улететь
И остался навечно на месте висеть...
Вот откуда свойства камня Кааба.
Когда касаются его грешники, все грехи их,
Будто бы, переходят к камню,
И от этого он, якобы, темнеет.
Испокон веков повелось, что подлецы и авантюристы
Свою вину, как правило, перекладывают на чужие плечи.
Поэтому со всего света плывут и летят
Все грешники, устремляясь в Мекку.
О, эта вера!
Веками в людей вселяя веру,
Этот, камень, говорят, очистил многие души.
Но, ей-Богу, всех их гнала в Мекку
Не вера в Господа,
А страх перед карой.
Стоило чуть усомниться кающейся душе,
Как неверие принималось за тяжкий грех.
Как Фудзияма для японцев,
Так черный камень
Стал местом раскаянья для разбойников.
Без чести и совести нелюди, якобы очищенные от грехов,
Совершив хадж, были угодны на земле
Даже своими преступлениями.
Какое всесильное средство – Кааба и хадж, –
Волшебство черного камня,
Да еще воля Хазрета.
Но если человек истязает свой дух,
Избивая себя до полусмерти,
Тогда проклятие этому камню!
Когда же честный уверует, – это бывает истинной верой;
Почитая великим грехом даже созерцание красоты,
Они, каясь, поклоняются камню.
За то, что такие возвращаются,
Излечив душевные раны,
Возношу благодарение Каабе.
А простой чистый люд, живущий по чести и совести,
Увидев его во сне, просыпается счастливым.
Тысячу благодарностей ему возношу,
За то, что хотя бы во сне
Избавляются люди от греха благодаря ему.
Поверьте мне, ей-Богу,
Клянусь этим рассветом,
Всегда отдаю предпочтение всякому,
Кто во что-то, в кого-то верует,
Нежели не верящим ни в кого и ни во что.
Нет, не верю в то, чего нет, хотя и готов поверить,
Верю я не в веру саму,
А в тех, кто верует.
Посреди завитков барханов возвышается плоский холм,
Напоминая шкуру, расстеленную для сушки;
Вся округа окаймлена солеными озерами.
С вершины того холма сошел я впервые.
Без величия пророка –
Непокрытый и босой
В поисках своей судьбы,
В поисках своих друзей,
К священной своей Каабе – каждый год, истосковавшись,
Как старцы, совершающие хадж, устремляюсь к тебе,
Мекка моя – Кошалак, в отчий край, к моим аульчанам.
Каждый год совершаю паломничество,
Чтобы очиститься от “грехов”.
Стоит мне задержаться,
Как начинает есть поедом душу тоска.
И когда взгляд все чаще
Начинает спотыкаться о нахмуренные брови
И над Алатау начинают сгущаться тучи,
Немедленно ретируюсь в Кошалак,
Спасая свою душу.
Приехав издалека, как я радуюсь, когда
Нет ни облачка, что бросало бы тень на мое возвышение.
Говорят же, что почернел камень Мекки
От множества грехов человеческих.
Если и у меня есть грехи,
Я уверен, не падет от них даже тень на родную землю.
Весь мой грех – в любви моей.
А если, любовью распираем, разорвусь от любви?..
В те мгновения, когда обижаюсь на друзей,
По тебе тоскую, Кошалак,
По своей непреходящей любви,
Мой Кошалак, моя любовь, моя священная Кааба!