Ты оторви себе язык,
Но не жалей его, не мучай.
А если хочешь отогреть
Солдата искренним вниманьем,
Молчи и дай ему прозреть
Стремительным воспоминаньем
О том, что было в те года,
Когда сама земля стонала,
Когда народная беда
Народ на подвиг испытала.
Всю боль и горечь прошлых дней
Душа хранит – вот бремя злое! –
И оттого так тяжко ей,
Так горько вспоминать былое.
Огонь и дым, предсмертный крик,
Друг на распластанной шинели...
О память, горестный дневник,
Твои страницы пожелтели.
И это значит – тоньше нить,
И время движется к закату.
Но жизнь идет и надо жить
Как и положено солдату.
6.
На эту ночь не скажешь ночка,
Он в эту ночь вмурован, вбит.
Как на ветру пустая бочка,
Душа от ярости гудит.
Он эту темень ненавидит
Чем далее, тем горячей.
Восходит солнце – он не видит
Его живительных лучей.
Одно спасение – работа,
Да и ее круги тесны.
А если он и видит что-то,
Так это сны, одни лишь сны.
Они – его душа живая,
Ликующая на свету...
... Бьют пулеметы, прошивая
Цветной цепочкой темноты.
Повсюду смерть – позорит, славит,
Заходит с четырех сторон.
Беги – не то тебя раздав
Стальной стоногий скорпион.
С клочка земли, людьми забытый, –
Его лицо желтей песка –
Приподнимается убитый,
Аркан готовя для броска.
Солдата – ни убить, ни ранить.
Он мертв... но что ему с того!
Еще он может заарканить
Врага, хотя бы одного.
И вдруг из дыма, пепла, жара
Так неожиданно зажглись,
Взметнулись два чудесных шара
И плавно к небу вознеслись.
У Жанайдара руки стыли.
С трудом удерживая стон,
Он понял вдруг, что это плыли
Его глаза... И вздрогнул он.
И все исчезло... Сон кошмарный.
Сидел он долго, нем и глух.
И таял в комнате угарный
Пороховой тяжелый дух.
Но были сны другие... Летом
Так хороша земля в цвету.
Листва, пронизанная светом,
Вся шепчется о чем-то с ветром
И вся трепещет на лету.
Все видит он – шмелей круженье,
Полет стремительных коней.
Но сон – всего лишь отраженье
Давным-давно минувших дней.
Сегодня же во тьме провальной
Он поутру встает. Весь день,
Бывает, проведет печальный
И молчаливый, словно тень.
Он слышит жизнь, ее кипенье,
Ее движение и власть.
Какое ж надобно терпенье,
Чтобы в нелегкое мгновенье
Судьбы и жизни не проклясть.
О дух высокий, дух могучий,
Пока ты жив, и он живет.
Все примет он – и рок и случай,
Вот только жалости ползучей
Не примет он и не поймет.
7.
Еще он крепок, жить да жить.
Все у него сложилось в жизни.
Сегодня сын ушел служить,
Служить народу и отчизне.
И грусть, и боль... И горячо
Глазам от слез... Вернее друга
Сын подставлял ему плечо,
Когда случалось в жизни туго.
Детей так трудно провожать
И дни считать до возвращенья,
Но он, солдат, умеет ждать,
Скрывая горечь нетерпенья.
Сегодня – мирный день, но коль
Услышит он – идут солдаты! –
Его переполняет боль
Куда острее, чем когда-то.
Она огнем стесняет грудь,
Сжимает обручем горячим...
– Сынок, – сказал он, – в добрый путь!
Служи и возвращайся зрячим.
Щедра земная благодать,
Невыразима щедрость света.
Служи сынок, а я и мать,
Мы ждем тебя... Ты помни это.
... Горьки напутствия слова.
Уехал сын, а по апрелю
Взошла зеленая трава
И соловьи в садах запели.
Вздохнув, и степи и леса
Вновь расцвели надежды ради,
И отразились небеса
Во глубине озерной глади.
Здесь, начиная жизни путь,
И он свои изведал грозы.
... Окаменев, сдавили грудь
В беде не пролитые слезы.
Ночная ль тишь, дневной ли шум –
Все нет ему успокоенья.
С кем поделиться грузом дум,
Кому открыть свои сомненья?
Кому сказать, что двадцать лет
Его не свет, а птицы будят.
Есть черный цвет, а света нет
И никогда уже не будет.
Кромешной ночи нет конца!
Он жив, своим доволен хлебом,
Но солнце черное слепца
Совсем другим кружится небом.
Оно, как хрупкое стекло,
Вот-вот готово разлететься.
Но солнце – есть, и есть тепло,
Есть благо сердцем отогреться.
Он поседел, но не губя
Души мучительным вопросом,
Как двадцать лет назад себя
Он видит все черноволосым.
Душа хранит и цвет и свет!
Весна... Зеленые побеги...
И облака тех давних лет
До сей поры белы, как снеги.
Еще не грянула беда
И время не остановилось,
И солнце, что взошло тогда
До сей поры не закатилось.
Оно склонилось над водой,
А сам он, двигаясь по кругу,
Свою жену, свою подругу
Доныне видит молодой.
Друзей не счесть, но никого,
Кто б понял тяжесть озаренья.
Не отнимайте ж у него
Его мучительного зренья.
Не разрушайте тех картин,
Что возникают поневоле
Из прошлых лет, где нет руин,
Из горькой радости и боли.
Вот он идет, солдат, идет
Лугами вешними, такыром.
Он каждому знаком... Народ
Не зря зовет его батыром.
Он жил у мира на виду,
Он сам себе сказал когда-то:
– Э, нет, шалишь, не упаду!
И не упал... Судьба солдата,
Она для нас, для всех, навек –
Урок и память, друг-читатель.
Идет прекрасный человек
И посох, как миноискатель,
Плывет чуть впереди его,
Ощупывая чутко землю.
Как стуку сердца своего,
Я поступи неспешной внемлю.
Вот замер он... И в тишине,
Пропахшей горечью крушины,
Он, словно памятник войне,
Живой солдат, отец, герой –
Надежда и спасенье века.
Открой же, мир, глаза, открой,
Земля, приветствуй Человека!