Сборник “Солнцеворот”
 

Издательство “Жазушы”, 1994 г.
Перевод – Еженова А.
«Жалбыр торы» – Қыран қия

Лохматый гнедой

Скакуном был хоть куда
Лохматый гнедой с белой отметиной.
Но недоволен им был хозяин всегда.
Конь у него месил песок и глину,
А людям он говорил – испортила соседская кобыла.
Возможно, было прихотью скакуна
Никогда
Ни травы не есть, ни воды не пить вовремя.
Хозяин был лют к него,
Привязывал к голой палке-колу,
Называя это “уходом перед скачками”.
Бедный гнедой всегда
До утра грыз кол.
Что за жалкая участь;
Когда подходили к нему,
Начинал ржать, будто жалуясь,
Глядя неотрывно на пустые руки.
Обычная участь незаурядных!
У хозяина была еще привычка,
Поскакав по степи на голодной скотине,
Пригонять ее в черном поту.
Эту свою экзекуцию называл “сгонять пот”,
Затем оставлял остывать
С недоуздком во рту.
На коже выступала пятнами соль,
На бабках засыхали прилипшие песок и грязь.
Что бы делали такие жестокие хозяева,
Когда бы был в цене пот скакунов?
Хозяин, изгрызенный кол увидев однажды,
Покачал головой, затем, как бы назло,
Вбил лом вместо деревянной палки,
Привязал жеребца к железяке.
И тогда в мою грудь закралась месть, –
Конечно же, от собственного бессилия.
Чтобы хоть как-то навредить
Жестокому хозяину жеребца,
Из-за дома незаметно следя,
Стал я выжидать подходящего случая.
С гнедого глаз не спускали,
Никого
Хозяин не подпускал к нему.
Однажды
Я придумал, что делать, –
Сняв путы с гнедого, отпустил
К кобыле, которая кружила вокруг него.
Эх, наивность ребенка!
Решил, что наконец-то отомстил.
Где было мне знать тогда,
Что только сила встречная и твердость
Могут противостоять жестокости.
Мое противоборство оказалось неравным,
На следующую весну мой жеребец
Стал холощеным...
Только и остались от прежней стати
Пышный хвост да грива.
Вот так обернулось для гнедого бедой
Мое тогдашнее сводничество.
Как не постареть от горя,
Когда твое добро становится злом!
Эх, каким скакуном был гнедой,
Достойный всяческих восхвалений, –
Не ведь незаурядности не занимаются саморекламой.
В этом и заключается их беда!
Многие кони Кошалака забылись,
Многие буйные страсти утихомирились.
Хозяин же при каждой победе гнедого на скачках
Гордился, будто сам побеждал.
Когда касалось гнедого, про еду забывал,
Когда говорили о скачках, от азарта
Глаза у него наливались кровью
Что за негодяй, однако!
И без того впереди бегущего коня
Он нещадно полосовал по крупу.
Между тем передавалось
Из уст в уста:
“Конь-то без особых достоинств,
А скакун из него вышел только трудом хозяина”.
Какая чепуха!
Еще каким скакуном был гнедой!
Наверное, так положено – хаять скакунов?
Кто его знает, что за привычка у человека,
Как бы он ни был щедр и широк душой,
Все-таки искать повод, чтобы другого унизить?!