Сборник “Солнцеворот”

Издательство “Жазушы”, 1994 г.
Перевод – Постников О.
«Қария» – Шуақ

Старец

В тучи скользнула и скрылась луна,
Словно укуталась темною шалью.
Старец промолвил: – А ночь-то темна,
Дышит она, как и сердце, печалью.
Старость – не радость, и все же хожу.
Летом ли солнечным, или весною,
Словно от стужи январской дрожу,
К теплому камню прижавшись спиною.
Что остается? Дремать у огня.
Слушать за чаем неспешные речи.
Много друзей еще есть у меня,
Но больше осталось за кругом, далече.
Надо признаться бы, правду любя, –
Миром всегда ли доверие правит?
Мертвый же друг не обманет тебя
И не предаст, и в беде не оставит.
Где вы, друзья? – вопрошаю с тоской,
Сам же себе отвечаю при этом:
– Здесь вы и там, за чертой городской,
Там, где души не согреешь приветом.
Ночью проснусь я и слышу – зовут!
Вижу, как плещут призывно озера.
Пусть же теперь наши дети живут,
Оберегая себя от позора.
Сами они для себя изберут
Путь, от начала овеянный тайной.
Пусть они в этом пути избегут
Злого неверия, смерти случайной...
Старец вздохнул: – Никому не дано
Предугадать, что ему остается.
Долог ли, короток путь, все равно
Преодолеть его сердцу придется.
... Старческий голос и ломок и сух,
Слышатся в голосе боль и смятенье.
Волосы старца – серебряный пух,
Нежный, как ласковое дуновенье.
Голос дрожит, да и руки дрожат.
Смерти боится? Ну, это едва ли.
Просто вдвойне старики дорожат
Жизнью своей, опрокинутой в дали.
Он не клянет, как иные, судьбы,
Глянуть в глаза ему людям не стыдно.
Только вот жить в стороне от борьбы
Грустно сейчас старику и обидно.
Что ж, мне подумалось, жизнь такова –
Время проходит, и люди, старея,
Жест мимолетный, глухие слова
Воспринимают иначе, острее.
Мы же и знать не желаем подчас,
Чем он, старик, и томится и дышит.
Вот и выходит, что каждый из нас
Ухо имеет, а сердца не слышит.
Друг улыбнулся: – Напрасно бухтим.
Что нам с тобою известно о старости?
Прежде давай до ста лет докряхтим,
Ну, а пока... выпьем, что ли, по малости...